50 лет назад появился термин «стокгольмский синдром». Им объясняли симпатию заложников к своим похитителям — а еще его приписывают россиянам, поддерживающим Путина. Что значит этот термин и как он стал политическим штампом
23 августа 1973 года заключенный Ян-Эрик Ульссон захватил в заложники четырех сотрудников банка на площади Норрмальмсторг в Стокгольме. Он потребовал передать ему три миллиона шведских крон (сейчас это соответствует примерно 2,25 миллиона долларов) и доставить в банк его сокамерника, известного преступника Кларка Улофссона.
Второе требование было выполнено. Ульссон и Улофссон удерживали четырех заложников шесть дней. Они спали вместе с ними в банковском хранилище, разрешали звонить близким, играли с ними в шашки. В итоге, когда одна из заложниц — 23-летняя Кристин Энмарк — говорила по телефону с премьер-министром Швеции Улофом Пальме, она просила выполнить требования захватчиков и заявила, что боится не их, а того, что полиция устроит штурм, и в результате погибнут люди.
Штурм все же произошел. Никто не погиб, преступников арестовали, заложников освободили. Но на суде они отказались свидетельствовать против Ульссона и Улофссона и даже помогали им с оплатой услуг адвокатов. Шведский психиатр Нильс Бейерут объяснил поведение заложников описанным еще в 1930-е годы явлением, которое он называл «синдром Норрмальмсторга». Вскоре это название заменили на более легкопроизносимое — «стокгольмский синдром».
Этим термином объясняют нетипичную связь, которая может возникнуть между заложниками и их похитителями. Также его используют по отношению к людям, пережившим домашнее насилие или к тем, кто столкнулся с сексуализированным насилием в детстве. Некоторые психологи считают, что «стокгольмский синдром» — это психологический механизм выживания.
Известны случаи, когда люди со «стокгольмским синдромом» из жертв превращались в соучастников преступлений. В 1974 году 19-летняя внучка газетного магната Пэтти Херст была похищена в США леворадикальной «Симбионистской армией освобождения». Вскоре она заявила о своей преданности похитителям и год скрывалась вместе с ними, приняв участие в том числе в ограблении банка. Херст поймали в 1975 году, она отсидела в тюрьме два года.
Сегодня термин «стокгольмский синдром» часто звучит в политическом контексте. Российские депутаты ищут его у лояльных Киеву одесситов, украинские СМИ — у сограждан, которые ходят к пророссийским православным священникам. Но особенно часто таким образом пытаются объяснить «народную любовь» к Владимиру Путину. Подробнее о том, как термин «стокгольмский синдром» стал политическим штампом, рассказала рассылка «Сигнал» в своем недавнем письме.